— Алена, что в вашей жизни подарок судьбы, а чего пришлось добиваться собственным трудом?

— Честно говоря, кроме рождения Машки, подарков в моей жизни было мало. С первой секунды ее появления я очень точно поняла, что это забота и ответственность на всю жизнь. Превращение в маму меня очень сильно поменяло. Я была такой импульсивной, легкомысленной и даже авантюрной. Могла куда-то завихриться, уехать, совершать какие-то безумные поступки. Правда, это никогда не касалось профессии. Но как только родилась Маша, я поняла, что если со мной что-нибудь случится, то ребенок немедленно окажется в доме малютки.  

— При таком количестве родственников и законном муже!  

— С Кириллом мы разошлись, когда Машеньке было 4 месяца. В тот момент мы не очень общались, и я поняла, что, кроме меня, за нее никто не отвечает. Я очень быстро вернулась к работе, приходила уставшая после спектакля и сразу бежала к детской кроватке, чтобы потискать сонную Машку. Мама меня ругала: “Зачем ты ее трогаешь?” А мне хотелось прижать ребенка к себе, я ничего не могла с собой поделать.  

— Значит, дочери народного артиста СССР Юрия Яковлева новые роли не преподносились на блюдечке?  

— Всего, что касается работы и профессии, я добилась сама. Волей, энергией, трудолюбием. Не хвастаясь, скажу, что 90% всего, что у меня есть, — моя заслуга.  

— Вы, конечно, типичный трудоголик. Алена, я тут подсчитала и получилось, что за неполные 9 лет вы снялись в 27 сериалах. Не считая ролей в полнометражных картинах и в театре. Как вы это выдерживаете?  

— Был период, когда я снималась в Киеве. Приезжаешь на поезде в 8 утра, а ведь нужно иметь лицо и силы. Вечером опять на вокзал. Чуть ли не с поезда едешь на другие съемки, а вечером торопишься на спектакль. И снова поезд. Порой за три дня некогда было душ принять. На третьем по счету сериале я поняла, что больше не выдержу жизни в поездах, начались самолеты. По крайней мере я могла спать в своей постели, а не на полке в купе. Одновременно я снималась в сериалах “Кадетство” и “Боец-2”, а также в продолжении “Трех мушкетеров”. Это разные роли и образы. Меня спрашивали: “Как ты переключаешься?” К счастью, я умею очень быстро перестраиваться и восстанавливаться. Сила и энергия — подарок судьбы.  

— В интервью прошлых лет вы говорили, что Кирилл не интересуется Машей, а только что я стала свидетелем трогательной встречи: отец пришел поздравить дочь с поступлением в Щукинское училище.

— Они действительно не общались и только пару лет назад стали встречаться. Маша вообще не контактировала с той семьей: ни с дедушкой, ни с бабушкой. И теперь я очень рада, что у них наладились отношения. Ей это очень помогло при поступлении. Даже я почувствовала, что у моего ребенка есть крепкий тыл. Кирилл ездил в училище, дедушка интересовался, какой тур Маша проходит, я уже не говорю о бабушке, которая тоже очень переживала. За меня никто так не беспокоился. Даже мой папа сказал: “За Машу не стыдно замолвить словечко”. У нее есть душа и трудолюбие. Она обаятельная, очень открытая, трогательная. Когда заходит разговор о связях и знакомствах, я говорю: “Машенька, по блату ты на сцене полторы минуты, а дальше ты должна на протяжении двух с половиной часов доказать залу, что ты актриса”.  

— Представительнице такого клана было предрешено поступать в театральный!  

— Мы были уверены, что она туда не пойдет. Видимо, ей хотелось, но наши природная застенчивость и скромность, которые мы наследуем по женской линии и преодолеваем всю жизнь, Маше долго мешали решиться. Она хотела учиться и на психолога, и на дизайнера, но в какой-то момент все-таки выбрала актерскую профессию. Она приходит ко мне в театр, где ее все обожают, видит цветы, овации, весь этот вечный праздник, но она знает, что еще есть и изнанка…  

— Как вы думаете, почему сейчас так много актерских династий?

— Многие актерские дети идут в профессию, рассчитывая, что родители смогут помочь. Причем сцена их не привлекает, ведь театр — это не очень престижно, потому что денег мало. Сегодня так мало качественной продукции, зато много дилетантизма во всем: в драматургии, в режиссуре, в актерской профессии. Молодежь рассуждает так: “Я завтра проснусь звездой”. А я, народная артистка, которая снялась в 20 картинах, не понимаю, что значит быть звездой. Если нет преград, то некуда расти. Мы ведь работаем не только на способностях, но и на боли, на том, что пережили сами.  

— Преграды тоже бывают разные. Одни преодолевать даже приятно, на других кожу оставляешь клочьями.  

— У меня такое счастливое свойство характера, что я могу очень переживать, но при этом всегда смотрю вперед. Мне не свойственно ощущение, что все уже позади. Я — бегун на длинную дистанцию и в профессии, и в жизни. В театре было не так сложно: мне всегда давали работать, хотя никогда не просила, не клянчила, ни по каким трупам не шла и на компромиссы не соглашалась. Для меня приоритетны человеческие отношения, и при всей безумной любви к профессии, если возникает альтернатива — работа или отношения — выберу последнее. Никогда не смогу кого-то подставить ради роли, какой бы многообещающей она ни была. Роли уходят, а люди остаются. И очень часто режиссеры зовут меня во второй, а то и в третий раз еще и потому, что у нас сложились хорошие человеческие отношения на съемочной площадке.

 “Я была безбашенная”

— Я — человек не из пугливых. Были в моей жизни неприятные моменты. Однажды на меня напали. Я развернулась и стала резко лаять. Человек от неожиданности так обалдел, что отступил. В экстремальных ситуациях я никогда не истерю и не визжу, а, наоборот, внутренне собираюсь. Была еще неприятная история, когда я голосовала на дороге и села в машину, где было трое мужчин. Меня завезли в загородный дом. Когда я встала и сказала, что уезжаю, мне ответили “Ты никуда не поедешь!” В тот момент я поняла, что действительно никуда не поеду. Мне было ясно, что если начну орать, то меня просто убьют и выкинут. И я стала резко раздеваться и, наоборот, как бы их провоцировать. Не могу сказать, что ситуация закончилась благополучно, но я осталась жива. Бывали случаи, когда я дралась часа три в машине. Говорила: “Лучше сразу убейте, потому что я добровольно не дамся!” Все это происходило, конечно, еще до рождения Машки, в начале девяностых. Я была безбашенная, потому что воспитывалась в достаточно жестких рамках. И наступил момент, когда меня прорвало.  

— Сейчас вспомнила, как Алла Пугачева, рассказывая, как она из пай-девочки превратилась в оторву, образно выразилась: “Говна захотелось!”  

— Я росла в тепличной атмосфере, как типичный докторский ребенок. Мама, врач по профессии, много мной занималась. Когда мои одноклассницы с прапорщиками гуляли, я сидела грустно у окна с котлетой и наблюдала. Мне ставились жесткие рамки, и первый самостоятельный поступок в моей жизни — это поступление в театральный институт. Когда я приехала в Москву из Германии (отчим Алены, Николай Иванов, работал собкором в Германии), была жутко несамостоятельной. Меня приняли на журфак МГУ, и родители тут же улетели обратно, а я осталась с бабушкой. Однажды решила прокипятить белье. Поставила на плиту пластмассовый тазик. И очень удивлялась, почему водичка из дырочек убегает. Маша совсем другая. У меня такое ощущение, будто она старше меня.  

— Но в МГУ вы, кажется, зажигали с подругой!

— В московскую жизнь меня ввела Алена Зандер, которая была моей ближайшей подругой. Потом она просто уехала из страны с ребенком и пропала. Мне никто не верил, что я ничего не знаю. Даже ее муж Карен Шахназаров считал, что я скрываю местонахождение Алены. Позже он снял картину “Американская дочь” на основе личной драмы.  

— Тяжело терять близких друзей. У вас еще болит?  

— У меня долго болело после того, как она уехала. Но появились другие друзья. С Аленой мы не встречались с тех пор, мне было бы интересно на нее посмотреть, но смысл тесного общения потерян — и прежняя близость уже невозможна. Я могу общаться, перезваниваться, но не так, как раньше. С мужчинами происходит по-другому. Все расставания, конечно, очень болезненны, потому что уходит часть твоей души.  

— С Кириллом вы развелись с грудной Машей на руках. Не каждая женщина способна на такой поступок! Большинство, мне кажется, будут терпеть, пока ребенок не подрастет.

— А зачем, если тебе легче справляться со всем самой? Я не видела смысла в продолжении отношений, понимала, что лучше уже не будет. Может быть, я слишком много на себя брала. Наверное, не надо было. Но я понимала, что, если я не решу какую-то проблему, будь то ремонт, покупка продуктов или что-то подобное, ее никто за меня не решит. Увы, каждый раз, связывая жизнь с мужчиной, я сознавала, что еще одного ребенка взяла.  

— Ваша мама, похоже, совсем другая.  

— Для нее в доме всегда был приоритетен мужчина, а не ребенок. Материальное благополучие для мамы слишком важно. Для меня тоже, но не до такой степени. И потом она никогда не была так сильно погружена в собственную творческую жизнь. Мало кто из нормальных мужчин, которые любят порядок, присутствие женщины в доме, могли бы меня вытерпеть.  

— У вашей мамы были потрясающие мужья: академик Лопухин, который бальзамировал Георгия Димитрова, гениальный актер Юрий Яковлев, журналист-международник Николай Иванов. Она у вас просто femme fatale, как говорят французы.  

— Мама очень женственная, красивая. В ней есть какая-то тайна, момент отстраненности. Она чуть-чуть снежная королева. И по-прежнему вызывает реакцию у мужчин. Она, конечно, уникальная женщина. Лежала недавно в больнице и заставляла всех женщин краситься перед приходом мужей. Мы с ней кардинально противоположные.  

— Но у вас есть общее качество: вы способны разорвать отношения с мужчиной, невзирая ни на что. Ваша мама не простила мужу измены. Когда она узнала, что Екатерина Райкина ждет от него ребенка, сразу объявила о разводе.

— Мама — очень гордая женщина, она не смогла с этим смириться. Они расстались, когда она была беременна мной.  

— Ваши родители общаются друг с другом?

— Они все время перезваниваются, Машку обсуждают, меня, иногда дружат против меня.

 “Мне наступили на удачу!”

— Все, что происходит на сцене, обязательно каким-то образом перекликается с моей жизнью. Когда я играла булгаковскую Маргариту, меня спасло, мне кажется, то, что Миша Зоненштраль так выстроил образ, что это была не совсем Маргарита, а какая-то приземленная женщина. Почти все мужчины, занятые в этом спектакле, погибли. Как только я начала играть Катерину Ивановну в одноименном спектакле театра “Модернъ”, у меня тоже начались какие-то параллельные романы и роковые встречи. Мало того, я еще четыре месяца болела. Теперь я даже стала побаиваться таких ролей.  

— Мистика театральной сцены. А в кино ваши героини и погибают, и сходят с ума. Не страшно?

— В кино — нет. Я играю очень много отрицательных персонажей и воспринимаю это как шутку. Мало того, я действительно часто в кино погибаю. В могиле пока не лежала, и мой портрет в траурной рамке не вывешивали. Но в сериале “Боец”, где я играю майора прокуратуры Эльзу Романовну, которая, кстати, так полюбилась гаишникам, что они неизменно просят у нее автограф, я погибаю в автокатастрофе. Приезжает “скорая”, меня кладут в мешок и резко закрывают, и в этот момент я вдруг настолько четко ощутила грань между жизнью и смертью, даже сейчас у меня мурашки по коже, потому что я поняла: ничего не произойдет, ты окажешься по ту сторону через секунду. Тебя грубо затолкают в эту машину, а жизнь будет идти дальше.  

— Актер Андрей Смоляков рассказывал мне, что, когда он хоронил своего отца, невольно фиксировал в памяти свои реакции: пригодится! Вы тоже собираете эмоции в копилку?

— Это история всех актеров. Ты понимаешь, что это ужасно, и все равно подсознательно себя на этом ловишь. Когда Катерину Ивановну играю, какой бы усталой я ни была, всегда знаю, что мои собственные душевные переживания все равно меня выведут. К сожалению, если у тебя нет опыта, ты не сможешь достоверно сыграть трагедию твоего героя. Чем больше накоплений из драм, расставаний, тем естественнее перевоплощение. Ты на этом растешь.  

— Алена, а вам не обидно было, когда режиссер впервые предложил сыграть роль мамы?  

— Мне моя подруга тоже говорит: “Ну чего ты все мам-то играешь?” Я отвечаю, что через пару лет мы уже бабушек будем играть, а потом и комических старух. Даже Маша недавно заметила: “Мик, твой партнер больше похож на твоего любовника, чем на сына!” Я за год сыграла восемь мам! А сейчас я играю бабушку в “Обручальном кольце”. А в прошлом году я сыграла двух мам. Приехала на переговоры и слышу: “Алена, мы думали, вы откажетесь. Вы такая красивая!” Там полфильма моя героиня, учительница, лежит с инсультом. В другом проекте я тоже мама главного героя и тоже учительница в возрасте за 50, она больна раком. Говорю гримерам: “Старьте меня!” Они даже не поняли: все актрисы хотят выглядеть молодо. Зато теперь мои любимые подружки порадуются: “Наконец-то Яковлева постарела!” Я не боюсь этого.  

— Когда показывают фильм с вашим участием, звоните папе, чтобы он посмотрел?  

— Нет, боже упаси, никогда!  

— А в театр он приходит, когда у вас спектакль?  

— Иногда. Мы особенно не обсуждаем. Папа такой человек, что он всегда находится в своем мире, как в другом измерении. Иногда может позвонить: “Включил ночью “Человек безвозвратный”, порадовался”. Я к этому спокойно отношусь. Папа сокрушается, что я очень много работаю и мало отдыхаю.  

— Это правда. Вы многое делаете через “не могу”. Что для вас особенно трудно?  

— Есть две вещи, которые я не выношу. Для меня трагедия — рано вставать. Еще я — дикая мерзлячка. Все остальное могу вытерпеть.  

— Алена, вы верите в сглаз?  

— Верю, но мне многие экстрасенсы говорили, что меня сглазить очень сложно.  

— Вы и к экстрасенсам ходите?

— Не то чтобы я бегала к колдунам, но у меня была история, после которой мне начинало казаться, что я схожу с ума. Расставание с одним человеком было трудным и неприятным. Он психологически сложный, и его состояние словно перекинулось на меня. Я похудела и очень плохо себя чувствовала. Нужно было найти какой-то выход. Тогда впервые я обратилась к экстрасенсу. Не для того чтобы околдовать, приворожить, избави боже! Мне надо было понять, почему вдруг начались странные проблемы с работой, как будто что-то перекрывало любое начинание.  

— И экстрасенсу удалось снять порчу?  

— Да. Более того, меня спросили, чего не хватает в творчестве? Я сказала, что созрела, чтобы сделать поэтическую программу. Вхожу в театр, а меня встречает женщина из зала Чайковского со словами: “Не хотите поучаствовать в поэтическом концерте?”  

— Чудеса, да и только! Алена, а вы Андрея Миронова вспоминаете?  

— Конечно. Очень часто.  

— Вы его любили?  

— Трудно определить словесно мое к нему отношение. Это была очень многогранная личность, абсолютный космос. В жизни любого человека существование фигуры такого масштаба — счастье.  

— Алена, на съемках “Возвращения мушкетеров” многие заметили ваши романтические отношения с Дмитрием Нагиевым. С ним приятно общаться?  

— Нам было интересно друг с другом. Он, конечно, неординарный человек, и многое из того, что о нем говорится, неправда. Просто он выбрал себе такой имидж и следует ему во всем. Я не собираюсь говорить, хорошо это или плохо. Мы замечательно работали, у нас возникли своеобразные взаимоотношения. Как-то он мне выдал: “Я посмотрел в интернете, сколько тебе лет, и на всю жизнь успокоился. Я не хочу стареть, не люблю старость, и меня в какой-то степени это примирило”.  

— Можно подумать, что ему двадцать лет.  

— Он все время шутил на эту тему. Посмотрел меня в кадре: “А неплохо выглядишь, несмотря на то, что намного старше меня!” Я не стерпела: “Ты что, с ума сошел?” Он балагурил, шутливо ревновал. Он ко мне тепло и нежно относился. Дима — человек одаренный, разносторонний, и я бы не отказалась иметь его в числе моих поклонников.  

— Вас, наверное, часто спрашивают о романах?  

— Разговоры о романах — это примитивно. В принципе, когда задают вопрос, был ли у меня роман, я отвечаю: “Вас что интересует — физиология, сексуальная связь? Мне про это говорить неинтересно”. Среди артистов интересных людей не так много. На “Мушкетерах” я один раз села пообщаться с нашими звездами. Я была единственной женщиной, и у меня возникло ощущение, что я в казарме. Они чувствовали себя мушкетерами. Курили сигареты, трубки, травили анекдоты не самого высокого пошиба, обсуждали женщин, рассказывали истории. Я боялась пошевельнуться. При этом все харизматичные: Смехов, Боярский, Старыгин, Смирницкий, Балон, которому 75 лет, но рядом с ним чувствуешь себя женщиной, а не существом среднего пола. Слава Богу, что такие мужчины есть рядом с нами.  

— Вы готовы к новым романтическим отношениям?