— Вы сыграли «аналог» Миледи — госпожу Де Круа. Почему вам так часто предлагают роли коварных и злых красавиц?

– Вот не знаю, почему меня так видят и я закрепилась в этом амплуа. Может, из-за внешних данных или сильного характера. Кажется, я уже переиграла всех стерв на свете. Когда приезжаю первый раз на съемки, все на меня с опаской поглядывают. И я каждый раз говорю: «Ну что ж такое? Я же добрейшей души человек!».

- Комплименты по поводу своей красоты, наверное, каждый день слышите?

– Знаете, что я предложила режиссеру Хилькевичу перед началом съемок? «Можно я себе носик приклею?». Он как заорал: «Идиотка!». Так что к своей красоте, как и к себе самой, отношусь иронично. Поэтому обожаю характерные роли. Комические старухи, старые девы — все мои. И потом, природа, что ж делать… родители. Папа у меня вон какой, а мама так вообще неземная красавица. Здесь моей заслуги нет. Я, конечно, стараюсь ничего не терять, слежу за собой. Это ведь часть моей профессии. Кстати, готовясь к «Мушкетерам», я полгода занималась фехтованием и конным спортом.

- Некоторые театральные актеры стесняются работы в «народных» проектах и сериалах. А для вас это не просто хорошие деньги?

– Я вообще не приемлю такой подход. И кроме того, не вижу в сегодняшнем мире кинематографических шедевров. Ну единицы, наверное, в которых как-то мне посчастливилось сняться. Если бы у нас шел какой-то поток, взрыв кинематографа, прекрасные полные метры, как 20–30 лет назад, тогда другое дело. А критики всегда найдутся.

- Вы говорите о ком-то конкретно?

– Ну вот встречают меня на вокзале друзья-коллеги. «Ой, Алена, а куда это ты?». «В Киев». «Да? Снимаешься в сериале? Ну-ну…» Проходит месяц-другой, вижу этих же ребят на съемках очередного сериала: «Батюшки мои! И как это вы, серьезные драматические артисты, и сюда? Денежку хочется?». Так что на критику коллег я вообще не обращаю внимания. К тому же есть у меня и полнометражные ленты. А вот от чего я бегу, так это от каких-то гламурных дам и халтуры. Хотя граница между ней и творчеством не всегда видна, но зритель-то чувствует.

- Алена, говорят в вас погиб журналист. Это правда, что прежде чем поступить в Щукинское училище, вы несколько лет были студенткой факультета журналистики МГУ?

– Я всегда мечтала о сцене, но росла довольно робким ребенком. Конечно, мой отец Юрий Яковлев – знаменитый актер, но все-таки я не из актерской семьи. Мама у меня врач, а отчим Николай Иванов – известный журналист-международник. В МГУ меня спасало то, что там был легендарный студенческий театр. На его сцене играли Алла Демидова, Александр Филиппенко, Ролан Быков… И свои первые спектакли я сыграла именно там. Но на третьем курсе все равно не выдержала и сбежала в Щукинское училище. А в МГУ меня перевели на заочный, так что вот окончила сразу два вуза.

- Судя по всему, вы не зря поменяли профиль. В актерской карьере у вас все сложилось достаточно гладко: после «Щуки» вы оказались в Театре сатиры…

- Да, я пришла в Театр сатиры в 1985 году на показ к Плучеку. Мне доверили эпизод в спектакле «Бремя решений». Прикол был в том, что меня запомнили как актрису с пышными формами, поэтому впоследствии пригласили на роль Мэрилин Монро. И когда я явилась на репетицию, Плучек расстроился: «Ой, что это ты так похудела, зачем?».

- Действительно, зачем?

– Да я не похудела. Просто на показе мой великолепный бюст был ловко сконструирован из колготок. Это такой известный актерский трюк. Может быть, помните рассказ Веры Васильевой о том, как она в «Сказании о земле сибирской» с помощью чулок стала пышногрудой сибирячкой? Даром, что ли, Сталин обратил на нее внимание!

Вот и я решила от нее не отставать. Так что моя театральная карьера не скучно начиналась.

А складывается она действительно гладко: у меня было много ролей и сейчас их вполне достаточно. Хотя я никогда ничего не выпрашивала. По инстанциям не ходила, как написала в своей книге «Андрей Миронов и я» Татьяна Егорова.

- В околотеатральных кругах до сих пор любят поговорить о вашем с ним якобы романе?

– Я бы не сказала, что это был роман. Хотя Андрей очень повлиял на мою творческую да и вообще жизнь. В него нельзя было не влюбиться. Гениален, галантен, одет с иголочки, аккуратен до безумия. Даже мужчины в его присутствии как-то подтягивались. Встреча с ним для меня – тогда еще совсем юного создания – просто подарок судьбы. Тем более что я работала с Андреем Александровичем в спектакле. Правда, помню, что нервничала совершенно дико.

- А сегодня волнуетесь перед премьерой?

- Теперь я уже не та девочка, которая ничего не умеет, и больше не трепещу. Раньше я ужасно боялась выходить на свой первый спектакль, а теперь уже столько сыграно… Нет, ну, естественно, мы все волнуемся: заслуженные, народные, просто артисты, молодые и не очень. Но боязни, что вдруг что-то не получится, уже нет. Пришел опыт и появилась уверенность в себе. Сейчас мне комфортно, потому что я, смею сказать, обрела профессию. Конечно, еще не до конца. Мне еще расти и расти, это процесс бесконечный.

- А часто за вашей спиной шептали: «Смотри, вон дочка Яковлева»?

- Конечно, и всегда в связи с этим испытывала дискомфорт. Хотя я не очень связывала фамилию известного артиста с собой, но не скажу, что не переживала. После развода с моим отцом мама вскоре вышла замуж. И с настоящим папой я встречалась крайне редко. Мама ни разу в жизни не сказала плохо о Юрии Васильевиче, но так сложилось, что я выросла вне его внимания.

- Он не участвовал в вашем воспитании?

- У Юрия Васильевича всегда была семья. Сначала одна, потом другая. Через полгода после моего появления на свет у Кати Райкиной с папой родился Алеша. Заботы, хлопоты… А через три года папа, уйдя от Кати, вновь женился, и спустя девять лет у него родился Антон. А мы с отчимом к тому времени уехали в Германию.

- Сейчас вы ведь с отцом общаетесь. Он приходит на ваши спектакли?

- Естественно, но мы ничего после не обсуждаем. Хотя он может выразить свое мнение по тому или иному поводу. Зато он очень любит мою дочку Машку. Да и Маша от деда без ума, часто бывает у него в гостях, они очень дружат.

- Фамилией знаменитой когда-нибудь пользовались?

- Только однажды я, что называется, проэксплуатировала известное лицо. У моей Машки разыгрался страшный отит. Как назло, заболела она в воскресенье и все поликлиники были закрыты. Тогда я позвонила папе. Он тотчас же откликнулся. В больнице, куда мы привезли Машу, все врачи, увидев Яковлева, забегали, засуетились.

- А сколько лет сейчас вашей дочери?

– Ей 15, и она снимается уже в четвертом сериале. Абсолютно цельный такой ребенок. Притом что выросла на няньках и на пятидневке. Когда я ее первый раз в садик отвела, ей был год и восемь. Сидеть с ней было некому, потому что все, включая бабушку, работали. Маша чуть ли не с пеленок привыкла быть самостоятельной.

- С ее будущим, наверное, вопрос уже решен?

- Само собой, ребенок собирается в театральный. Неудивительно – с такими-то дедушками. У нас три народных артиста в семье. Это же кошмар самый настоящий!

- Зато какой блат!

– Вот насчет блата я ее сразу предупредила: «То, что ты Маша Козакова, будет работать на сцене только полторы минуты, а потом два с половиной часа ты должна завоевывать зал. Без всяких бабушек, дедушек, мам и пап… Если схалтуришь, зрители не станут смотреть, они уйдут. Так что овладевай профессией, данные у тебя есть…»