Алена Яковлева вырастила дочь, построила дом и нашла свое дело

Природа щедро одарила актрису Алену Яковлеву – талантлива, красива… И отец у нее – знаменитый Юрий Яковлев. Казалось бы, все ей дается легко. Но путь Алены не всегда был усеян розами, а личная жизнь не складывалась так, как хотелось бы. У актрисы уже взрослая дочь, которая хочет пойти по стопам матери и деда, а это значит – театральный род Яковлевых продолжается.

– Для вас Театр Сатиры – родной дом?

– Когда я пришла в этот театр в 1985 году, то он сразу стал для меня родным домом. Видимо, потому, что я с детства тянулась к театру, и бабушка была актрисой, и папа… Первый спектакль, который я здесь увидела, – «Бег» Булгакова, покоривший меня до дрожи в коленках. Потом «Гнездо глухаря» Виктора Розова, где позже уже я играла небольшую роль. Ощущение великого чуда не покидало меня ни на минуту – я попала в блистательную труппу великих актеров, всей душой преданных своему делу. Первой моей серьезной работой стал спектакль «Тени» Салтыкова-Щедрина в постановке Андрея Миронова. Этот творческий процесс настолько захватил, что ничего другого для меня в жизни не существовало. Тогда вообще не было такого, чтобы актеры истерически зарабатывали деньги, страдали от отсутствия кино… Были «капустники», концерты – все это до отказа заполняло жизнь.

В этом театре всегда давали шанс состояться в профессии – другое дело, как ты его оправдывал… При моей безумной работоспособности и желании сделать что-то стоящее, я бралась за все: играла в массовках, детских спектаклях, только бы совершенствовать мастерство. В то время никто даже не мог подумать о маленьком предательстве по отношению к своему театру, он всегда стоял на первом месте… Оттого и результаты.

– Режиссура Андрея Миронова была актерской?

– Да, в чем-то… Но в основном это касалось мужчин. Мне же работалось трудно, потому что до «Теней» я играла характерные роли, а героинь никогда. Внешность героини я приобрела значительно позднее. Без пластических операций у меня утончились черты лица, куда-то делись круглые щечки. В свою очередь, Андрей Александрович не мог предложить мне таких актерских манков, которые бы сделали из меня героиню, он только говорил: «Ведь это так просто, почему ты не играешь?» А я понимала, что мне надо сыграть свое ощущение жизни, любви, рождение женщины, но как это сделать на сцене – не знала. Может быть, интуитивно ощущала, но реализовать не могла. Миронов, конечно, со мной намучился. К тому же я очень боялась, стеснялась, не могла отключить свои мозги и броситься с головой в игровую стихию. Сейчас я бросаюсь в этот омут, не задумываясь: получится – не получится. Поверить в себя мне также помогла Светлана Врагова, у которой я продолжаю играть в «Екатерине Ивановне» в театре на Спартаковской.

– Валентин Плучек ревностно относился к режиссуре Андрея Миронова?

– Кажется, да. Миронов был безумно талантлив и при всей своей скромности обладал качествами лидера, за ним шли, к нему прислушивались. Видимо, поэтому Плучек, будучи худруком, ревновал Андрея Александровича к своим актерам.

– Почему у вас такой длительный «театральный роман» с авангардистом Андреем Житинкиным? Кажется, «Распутник» – пятый спектакль, который вы с ним выпустили?

– Во-первых, мы с ним вместе учились в Щукинском училище, а во-вторых, в один из самых сложных периодов моей жизни Андрей психологически поддержал меня, предложив сыграть в его спектакле. Тогда у меня только-только родилась моя замечательная Маша, и я ушла от мужа с одним чемоданом в руке... (Первым мужем Алены Яковлевой был Кирилл Козаков. – Л.Л.) Для нас в то время это была такая первая проба антрепризного театра. Мне нравится, что Андрей всегда идет от индивидуальности актера. Поэтому с ним работается легко. Потом был спектакль «Поле битвы» – он шел у нас много лет, потом «Лулу», «Хомо Эректус», и вот теперь – комедия Эрика Шмита «Распутник».

– А когда в «Лулу» вы играли семнадцатилетнюю куртизанку, то уже все понимали про зарождение женщины?

– Не только про зарождение, но и про женский финал. К сожалению, пьеса была схематичной, а я люблю роли, где есть развитие образа и можно двигаться вперед, то есть роли на вырост.

– Но ведь у вас когда-то была замечательная Маргарита в спектакле «Мастер и Маргарита».

– Я не очень любила эту роль, потому что режиссер так выстроил историю любви Мастера и Маргариты, что она получилась слишком бытовой, а сама Маргарита упрощенной: вот продалась дьяволу – сиди и мучайся. Такая трактовка меня совсем не устраивала. С другой стороны, может быть, это меня спасло, поскольку произведение мистическое, и многие мужчины этого спектакля быстро ушли из жизни. Тут поневоле задумаешься: стоит ли проникать за те пределы, которые человеку не положены…

– Вы всегда так критически относитесь к себе?

– Всегда. Так получилось, что мама с папой наградили меня критическим умом, и он мне иногда мешают.

– Когда вам делают замечания, обижаетесь?

– Я хорошо знаю свои недостатки, знаю, где можно исправить, а где нет, но неудачи, естественно, переживаю. Когда мои спектакли смотрит отец, то я особенно переживаю. Но он никогда не торопится делать замечания и только спустя какое-то время мягко говорит: «А тебе не кажется…» Будучи очень трепетным актером, фактически без кожи, он знает, как можно ранить артиста неосторожным словом, не говоря уже о печатном.

– Вы никогда не задумывались, что в театре можно что-то исправить, поскольку спектакли идут долго, а в кино нет? Фильм снят, и его уже не переделаешь.

– Конечно, думала, но к кино я никогда так серьезно не относилась, как к театру.

– И сейчас?

– Понимаете, это не мое легкомыслие, я никогда и нигде не халтурю, но когда меня начинают стыдить за участие в телесериалах, то в ответ я говорю: «А где те киношедевры, которые могут мне предложить?» Никто не пообещал мне, что завтра я буду сниматься в гениальной картине, может быть, такого вообще не произойдет. Поэтому, с моей точки зрения, нужно честно играть в том, что тебе предлагают, а не мечтать о Синей птице. Я бы, конечно, не отказалась от роли Анны Карениной в кино, но если говорить о профессиональных вещах, тут главное – не киксовать, не понижать художественную планку. Телесериалы – это хороший актерский тренаж, и потом, кто сказал, что ты всю жизнь будешь играть главные роли…

– Но ведь сейчас, получив звание народной артистки России, вы не станете играть эпизоды?

– Почему? В кино я играю эпизоды, бесчисленное количество мам переиграла. Подруги говорят: «Что ты все мам играешь?» – «А кого мне играть? – отвечаю я. – Через пять лет буду бабушек играть!» – «Но ведь ты героиня…» Героиня! Прежде всего, надо трезво относиться к себе, и то, что тебе на смену идут юные героини, это тоже надо учитывать. Поэтому я была счастлива, когда мне предложили сыграть замечательную роль женщины с трудной судьбой в фильме по сценарию Галины Щербаковой «Мальчик и девочка». Абсолютно не гламурный персонаж, и когда меня спросили, не смущает ли вас то, что героиня внешне ничем не примечательна, то я крайне удивилась. Ведь каждая актриса любит перевоплощаться, поэтому неважно – будет ли ее героиня красавицей или уродиной, главное – сыграть человеческую судьбу.

– Как вам удается совмещать кино с колоссальной занятостью в театре?

– В прошлом году у меня было четыре фильма, поэтому я умудрялась спать в поездах, самолетах – и ничего, выдержала. Помимо этого лечила маму, строила дом за городом…

– Извините, а зачем вам нужен дом за городом, когда, даже живя в Москве, люди не успевают на работу?

– Мой дом находится недалеко, в Химках. Он почти готов, осталось совсем немного. Наконец-то моя давнишняя мечта сбудется, и я смогу сполна насладиться тишиной, пением птиц, рассветами и закатами.

– Значит, последнее время вы фактически работали на этот дом?

– А я этого и не скрываю. Мне только физически было тяжело мотаться в Киев на съемки, в то время как моя любимая подруга Наташа занималась моей мамой, ребенком. Иногда я вставала на дыбы и говорила: «Все, больше не могу ездить!» И тогда меня начинали уговаривать, приводя убедительный довод: «Надо же водопровод провести». К сожалению, это так, и тут ничего не поделаешь.

– Вы будете жить в этом доме с дочерью?

– Да, и с мамой, если она того захочет. Мы уже с Машей вместе снимались, а теперь она будет играть главную роль в новом сериале. В свои пятнадцать лет она выглядит вполне созревшей девушкой, и внешность у нее запоминающаяся – с восточными генами, унаследованными от семейства Козаковых. Так что природа на ней не отдыхает. Она снималась и в «Марше Турецкого», и в ста сериях «Своя команда», продолжая учиться в школе. Сейчас пробует поступать в театральный институт, но не под своей фамилией. Мы решили, что так будет лучше, без шлейфа знаменитых родственников.

– И как вы к этому относитесь?

– Спокойно, потому что если взять меня, то ведь поначалу я поступила на факультет журналистики МГУ. Это мой отчим настоял, с которым я жила с восьми лет и который был собкором «Известий», благодаря чему мы объездили весь мир. В то время я была очень послушной девочкой и противиться воле родителей не могла. Но когда в МГУ я стала посещать студенческий театр, то сидящий внутри меня эмбрион актрисы взял верх, и я бросила журналистику. Я понимаю, что Маше тоже будет нелегко. И вместе с тем актерская профессия очень интересная, поскольку она творческая. Маша также хорошо рисует и даже подумывала пойти в дизайнеры, но, по-моему, сейчас дизайнеров больше, чем актрис. Конечно, ей придется много работать, если захочет достигнуть каких-то вершин в творчестве.

– И ей будет уготована та же судьба, что и вам, когда вас постоянно сравнивают с вашим папой Юрием Яковлевым.

– Ее будут сравнивать с двумя талантливыми дедушками, мной, папой, то есть с тремя народными артистами, поскольку она будет актрисой в четвертом поколении.

– Маша встречается со своим отцом?

– Сейчас да.

– Она переживала ваш разрыв?

– Маша фактически не жила со своим отцом. Она переживала другой разрыв – с человеком, с которым мы прожили вместе 10 лет.

– Часто уезжая, вы не боитесь оставлять ее одну?

– В первую очередь я ей доверяю, она крайне разумный ребенок, и слава Богу, что при моей непростой личной жизни Он оградил меня от трагических проблем с дочерью. Ей ничего не надо было внушать в переходном возрасте, при этом мы много беседовали, я приучала ее беречь чужой труд. Поэтому она никогда у меня ничего не попросит, не будет требовать какие-то дорогие вещи, зная, что такое экономия. Вот недавно Маша уезжала на две недели отдыхать, и я сильно почувствовала, как мне не хватает ее заботы.

– Ваш папа Юрий Яковлев, у которого трое детей – вы и двое сыновей, Алексей и Антон, полушутя говорит: «Я передал своим детям талант и красоту». Что касается ваших сводных братьев, то я бы не назвала их писаными красавцами, а вот вы… Видимо, и ваша мама в этом «виновата»?

– Да, моя мама – очень красивая, гордая женщина. Не было мужчины, который бы равнодушно прошел мимо нее. Поэтому ничего удивительного в том нет, что, окруженный знаменитыми актрисами, папа влюбился в нее, и они вместе прожили шесть лет. При этом мама никогда не считала, что красота ей позволяет возвышаться над другими людьми, и меня так воспитала, а я Машу. Не знаю, хорошо это или плохо, но внешняя красота человека не является его заслугой – это дар природы, которым надо мудро распорядиться.

– Скажите, Алена Юрьевна, когда-нибудь вы испытывали комплекс «Бесприданницы» Островского, вашу красоту не пытались купить?

– Я никогда не общалась с людьми, которые могли бы мне это предложить. Ведь мужчины всегда чувствуют: кому это можно предлагать, а кому нет. Только однажды на «Мосфильме» у меня была одна история, когда довольно известный режиссер обещал в награду за интимную близость сделать меня звездой. Я тут же отвергла его ухаживания, и на этом мои съемки в картине закончились. Подобного рода отношения мне настолько противны, что никакие деньги, никакая слава не заставят меня пойти на сделку с совестью. Наверняка у Маши будут искушения, но ведь рано или поздно за них придется расплачиваться. Я тоже не ангел и много совершала ошибок в своей жизни, порой не хватало сил порвать отношения, которые зашли в тупик, но при этом я никогда не кривила душой, не искала выгоды.

– Насколько я знаю, вы родились под созвездием Близнецов, а это значит…

– Что эти люди постоянно ищут свою вторую половинку и не находят. Но что делать? У меня Маша – моя вторая половинка, самая дорогая половинка. И я не ропщу на судьбу – она уготовила мне столько подарков, что их на несколько человеческих жизней хватит. Это и мои родители, и друзья, и театр, и встречи с интересными людьми, а самое главное – любимая профессия.

– Быть сильной женщиной – тяжело?

– С моей точки зрения, это вообще неправильно, потому что ни одна женщина изначально не хочет быть сильной, просто обстоятельства заставляют ее быть такой. Но потом они настолько затягивают, что стать слабой уже невозможно. Опять же до тех пор, пока рядом не появится настоящий спутник жизни, на которого можно будет опереться. К сожалению, в моем окружении я редко вижу такие счастливые пары, но, наверное, где-то они бывают…